Немногие, следуя произношению, пишут сентиментальный (сравните сантим при французском centime). Также при обычном немецком штранд (согласно с произношением) изредка встречаем и орфографическое странд.

 

 

Особые трудности возникают при заимствовании, когда в азбуке заимствованного народа нет букв для точной передачи соответствующих звуков; так, мы не имеем ни звуков, ни букв для немецкого и французского и, почему и передаем их приблизительно — то через ю, то через и: Мюллер (старое) и Миллер, Нюренберг и Нирнберг (старое) кунстштюк (чаще) и кунстштик

 

Хотя мы имеем звук, соответствующий французской и немецкой букве  (г в слове бога), но у нас нет для него буквы, так что немецкий и французские g и h мы передаем и читаем одинаково.

 

Уже Ломоносов высказывал пожелание, чтобы в употребительных иностранных словах g и 11 смешивались в выговоре. Между тем мы и теперь слова Нчо, Неспе, Нашипгд и т. п. читаем и пишем неправильно, с русским г вместо иностранного h, причем, по замечанию акад.

 

Корша, слово гороскоп может показаться скопищем гор, а столица Голландии не отличается от морской птицы. Впрочем, русское письмо и произношение в данном случае не вполне последовательно; так как h приближается также к звуку х, то последнее и пишется в некоторых словах: Бетховен, Ховен, Хусс и др.

 

Так как наше письмо иногда не указывает точно произношение иностранных слов, то некоторые из них слышатся у нас в неправильной форме. Например, говорят: доктриной, партнёр, репортёр по образцу актёр, гувернёр, контролёр. Но в первых словах имеется звуке, совсем не приближающийся к нашему ё; их настоящая форма с е: доктортнер, партнер, а репортер имеет е неударяемое.

 

При общепринятой теперь латинской форме вулкан встречается, особенно в старом употреблении, и французская вулкан, откуда волканический. При французской форме сами имеем более употребительную немецкую сапфир.

 

Отметим еше колебания между формами клоб (старинное) и клуб, лазорь и лазурь, ноль и нуль, номер и нумер, заметив, что формы с у, то есть клуб, лазурь, нуль, нумер, теперь более приняты (некоторые, впрочем, отличают номер в смысле «выпуск журнала» от нумер в значении комната в гостинице», а клоб совсем устарело.

 

И еще — конечно, вследствие различного происхождения„— в некоторых иностранных словах мы колеблемся в выборе с и а, особенно в сочетании со следующим т: Шнурок и шнурок (чаще; сравните общепринятые: шнур, шнуровать), спринцовка, спринцевать и спринцовка, спринцевать, nacmem, паркетный и (чаше) паштет, паштетный, штиль (старинное, так всегда у Ломоносова) и стиль (современное, согласно с французским), стола и штора. Слова статский и штатский определились в своей форме сообразно со значением, последнее употребляется обыкновенно в смысле невоенный («переменил, военный костюм на штатский»; однако такое словоупотребление не вполне последовательно; также нередко встречается статск.= служба (невоенная).

 

Слово шкап мы получили сначала, вероятно, из нижненемецких говоров; в таком виде утвердилось оно и в народе. Затем к нам пришло ново шкаф из верхненемецкого языка и привилось в образованном -ассе. И теперь еще обе формы твердо держатся в языке, и трудно установить, которая форма предпочитается употреблением. Грот рекомендует форму шкап, но современное употребление едва ли идет за ним.

 

Близко к английскому источнику мы имеем шкунц и ближе к голландскому шхуна. Старинное русское калоша (колоша), более принятое в; еще время, рекомендованное и Гротом, не вытеснило, однако, чуждой народному языку французской формы галоша. Некоторые колеблются и теперь между этими двумя формами. Так, у Куприна: «Он был в летнем пальто, летней войлочной шляпе и без калош» («Детские рассказы», 22). «Потом Мерцалов мало-помалу мог разглядеть старика небольшого роста, в теплой шапке, меховом пальто и высоких галошах» (24 — 25).

 

«Да пришли мне калоши с Михайлом» (П у ш к и н, Письмо к брату 1824 г.). «Я на минуту остановился в передней, чтобы снять галоши» (Л е р м о н т о в, Княжна Мери). «В передней раздался стук калош» (Т у р г е н е в, Новь). «Константин, снимая калоши, прислушивался…» (Т о л – т о й, Анна Каренина, 113).

 

Форма галстук (русская переделка немецкой галстух — Halstuch), имеющая при себе и производную галстучек, усердно утверждается и распространяется нашей школой. Чисто немецкая форма галстух не только не рекомендуется Гротом, но даже совсем им не допускается и считается «неправильной». Однако в «правильности» ее не может быть сомнений, а употребление утверждено образцовыми писателями; упорно держится она и в наше время.

 

«Он был наряден, как жених, от галстука и двойной цепочки до лаковых ботинок» (Т о л с т о й, Анна Каренина, 468).

«Под истертым черным галстухом на желтоватой манишке блеснул фальшивый алмаз» (П у ш к и н, Египетские ночи, изл. 1841г.,, стр. 247). «Надели на меня форменную мундирную куртку, повязали суконный галстух» (А к с а к о в, Воспоминания, 183). «Карл Иваныч оправил перед зеркалом свой галстух и повел нас вниз» (Л. Т о л с т о й, Детство, изд. 1864 г., стр. 9). «Обломов всегда ходил дома без галстуха» (Г о н ч а р о в, Обломов, 9). «[Губернатор] с утра надевал тесный вицмундир и чрезвычайно тугой галстух» (Т у р г е н е в, Отцы и дети, изд. 1862, стр. 94).

 

Иногда колебания в форме иностранных слов происходят вследствие того, что при заимствованном слове возникает еще его русская переделка, которая тоже приобретает права на общее употребление, Например, имеем книжные шпаклевать, шпаклевка и народные шпаклевать, шпаклевка; имеем книжное, взятое с немецкого, шпиговать и народное шпиговать.

Колебания в форме иностранных слов происходят еще оттого, что у отдельных писателей встречаем попытки придавать чуждым.